Сумерки Манчестера

Не прошло и года как до нижегородских экранов, а конкретнее, кинотеатра “Орленок”, добралась нашумевшая и осыпанная призами в 2007 году картина Антона Корбайна “Контроль”. Фильм о Йене Кертисе, солисте культовой английской пост-панковой группы Joy Division. Мнения журналистов «Досуга» разошлись...

Михаил Сауткин: Для большинства ценителей “альтернативы” Joy Division - группа культовая. Послушав Joy Division, хорошо понимаешь, откуда “уши растут” у таких монстров 1990-х, как Nirvana, Smashing Pumpkins, Nine Inch Nails и многих других. Грязноватый саунд, “метрономный” пульсирующий ритм, мертвяще-отстраненная манера пения, которая вдруг срывается на судорожный крик. Отчуждение, параноидальное одиночество пост-индустриальной эпохи, гнетущая серость заброшенных заводов и промзон - впервые об этом было спето 30 лет назад в Манчестере. Черты стиля, вознесшего на вершины чартов “альтернативу” и пост-панк, были заложены группой Joy Division, просуществовавшей с 1977 по 1980 гг.

Человек, создавший группу, воспользоваться плодами ее славы не успел. Йэн Кертис - поэт, вокалист и основатель группы, - повесился на кухне своего дома в возрасте 23 лет.
Для многих он занял место в пантеоне рок-н-ролла рядом с Джимом Моррисоном и Джанис Джоплин. Ранняя смерть художника (а для рок-н-ролла это не диво) всегда впечатляет. Не потому, что умер, а потому, что остался честным. Смерть лишает поэта возможности опровергнуть свои страстные юношеские максимы и потому зачастую делает его иконой. К чести создателя фильма, иконы из Кертиса он не делал, а снял вполне реальную историю.

 

 

Антон Корбайн (Anton Korbijn) - голландский фотограф. В конце 1970-х он услышал Joy Division и, бросив все, уехал в Лондон, где с головой окунулся в музыкальную тусовку. Корбейн - автор массы фотографий, запечатлевших звезд британского андеграунда той эпохи. Он снимал клипы для “альтернативных” команд и вот, наконец, добрался до полнометражки.

 

 

“Контроль” назван в честь песни Кертиса She`s Lost Control, посвященной его жене Деборе. В основу сценария фильма легла книга воспоминаний Деборы. Почерк Корбейна-фотографа виден в каждом кадре. Недолгая история группы Joy Division снята в черно-белом варианте, ее основные вехи показаны с фотографической четкостью.
Вот юный Кертис прозябает в провинциальном городке, работая клерком в бюро по трудоустройству. Вот Кертис попадает на концерт Sex Pistols и решает стать рок-музыкантом. Первые выступления, ранний брак и рождение дочери. Безнадежная борьба с эпилепсией, припадки на сцене. Первые записи, успехи. Гастрольный роман с бельгийкой Анник Оноре. Метание между двух женщин. Последняя ночь с бутылкой виски под музыку Игги Попа, и серое утро в петле бельевой веревки...

 

 

“Контроль” не назовешь портретом эпохи. Никаких особых примет времени в фильме не наблюдается, и даже коллеги по сцене - The Cure, Buzzcocks, - проскакивают как-то вскользь. “Контроль” - это ожившие фотографии, легенды пост-панка. Иллюстрированная история, драматичная, как сама жизнь Йэна Кертиса, певшего о страхе и одиночестве.

Пол Морли, музыкальный критик: “Joy Division вывели нас из равновесия. Никаких дешевых трюков, никакой театральности - предельно реальные картины насилия, потерянности, страха. Социум угрожает тебе каждую минуту, смерть всегда рядом; их песни не убегали от одиночества, жестокости и страданий - они бросали им вызов. В этом не было фальшивого восхищения мраком - но было отвращение к серости и лицемерию, к самодовольству, которое зачастую демонстрировала рок-музыка. Нет ничего глупее веры в то, что рок может спасти тебя, - и ничего оскорбительнее мнения, что он является просто развлечением. Joy Division не принимали рок как должное, они доводили эту музыку до предела”.

 

 

Алексей Романов: Joy Division - одна из самых красивых загадок музыки ХХ века. У этого явления безумно четкий эмоциональный фон непрекращающегося падения с выходом в нешуточный экстаз. Шестидесятилетний фотограф, Антон Корбайн, накрыл сфинкса тряпкой.
Понятно, что снимая «Контроль», он сильно рисковал. Вспоминая легенду, слушая эту музыку, ты хочешь космического контакта, как 15 ЛСД-минут из «Беспечного ездока», а от этой картины веет холодом телефильма, она не оставит тебе шансов испытать дразнящий нервные окончания драйв, она оглушит металлически черно-белым, абсолютным мылом во всей его девичей простоте. Знаменитая «зернистость» фотографий Корбайна в кино сменяется экранной матовостью. Глаз скользит. И когда ты ждешь сладкого ретро-кайфа: Кертис выходит, длиннющий в своем плаще, звучат первые аккорды знакомой шаговой, вусмерть зацикленной музыки – ничего не происходит. Потому что даже «Грета Гарбо в ванной», венецианская мечта Бродского, по сравнению с этим ч/б оригами, сама страсть. Примеры, что надо, потому что и то и другое в равной степени отдает некрофилией.

 

 

В начале фильма на стене спальни Кертиса – небольшой черный постер: «Джеймс Моррисон. (1943-1971)». Эпоха конца 70-х показана глазами человека, испытавшего шок после того, как у него на глазах умер близкий человек. Умерла ТА музыка. Может быть, поэтому Корбайну хватило совести показать вопли и слезы близких после самоубийства Кертиса. Никакой поэзии ведь в этом эпизоде, да и во всем фильме, не было, а чем все это кончится, уже было ясно. Любой, кто помнил классические The Doors Оливера Стоуна, поймет все сразу. Отсылки к судьбе Моррисона и сюжету известного фильма – почти вульгарные. Образ Деборы, жены Кертиса, вплоть до ямочек на щеках, совпадает с образом, созданным Мэг Райан, сюжет – абсолютно точная калька, все, как полагается: «Детство» - «Мои университеты» - «В людях». Но ведь это безумно старая песня, старый разговор. Те, кто всерьез сейчас вспоминают о Ленноне, Джэнис, Хендриксе, Моррисоне, Кертисе, Кобайне, (примечательно, что первый есть во встроенном словаре Microsoft Word, а остальных – нет) – просто пьют. Молча.

 

 

Тогда мы говорим о том, что это развенчание мифа или миф, восставший на миф, кукольное представление на закрытии ярмарки, отрыжка Корбэйна на новый фильм о Брайане Джонсе. Эпохи закрываются и открываются опять. Сейчас 60-е, 70-е для рок-музыки – закрытое время. Возможно поэтому те, кто торчат до сих пор на этой музыке, остались в нем заперты, и туги на ухо, когда дело доходит до современных пост-роковых композиций.
А Корбайн понял, что в этот раз он выступает кукловодом мертвецов. Оправдалась старая идиотская метафора поведения Йена на сцене: «Кертис-марионетка», хотя, скорее, его пластика напоминает марш. Марш калек, паралитиков, извечных алкашей, колченогих собак… продолжите ряд сами, представьте дурную бесконечность. В результате отчаянной пастеризации материала герои и правда превращаются в кукол. Занавес – рок-н-ролльщики на тусовке – занавес – мальчик-девочка целуются – занавес – Кертис читает Вордсворта – занавес – все плачут о несчастном гение.

Остается только вспомнить, что Joy Division («Контора радости»), название места отдыха эсэсовцев. По своей сути, Кертис и была такой девушкой, одной из тех, которых приводили в нацистские бары из концлагерей, готовых трепыхаться от одного только страха и для одного только ритма. «Мне вспомнилась притча о том, как к одному мертвецу в гроб постучалась потаскуха с непристойным предложением... Что было дальше, я не помню...»